Художник Луиза Фасхутдинова, автор головных уборов президента РТ, о такыя и каляпуше, эволюции татарского костюма и VIP-клиентах

Все лето президент Татарстана щеголял в своеобразном головном уборе. Предполагали, что это подарок из Малайзии или Индонезии. Оказалось, это классическая татарская тюбетейка — такыя. «БИЗНЕС Online» разыскал автора тюбетейки — профессионального художника Луизу Фасхутдинову и разузнал у нее секреты мастерства.

Луиза Фасхутдинова: «Я художник, я не индивидуальный предприниматель, не фабрика по производству, у меня все индивидуально, я делаю музейные вещи»

«ПОСЛЕ МИННИХАНОВА ЗАИНТЕРЕСОВАЛИСЬ ФАРИД МУХАМЕТШИН, АСГАТ САФАРОВ. ЭТО БЫЛА ХОРОШАЯ РЕКЛАМА»

— Луиза, давайте начнем с самого интересного: как ваши тюбетейки попали к Рустаму Минниханову?

— Я участвовала в выставке ремесленников во время форума «Деловые партнеры Татарстана». И когда президент обходил выставку, остановился около моего стола и взял золотистую тюбетейку, она ему понравилась. Он ее померил, и она ему сразу подошла.

— То есть он сам выбрал именно эту золотистую тюбетейку?

— Да, сам выбрал, она ему понравилась. Он померил и сказал: «Ой, она мне подходит». Я только успела сказать, что это традиционная татарская технология, что все сделано вручную. Он ко мне почему-то сразу по-татарски обратился, сказал: «Әйе, әйе, бик җиңел, бик уңайлы» ( «Да, да, очень легкая, очень удобная»). Для лета очень хорошая. Я сказала: «Если она вам нравится, я ее вам дарю». Он ответил: «Спасибо». И пошел дальше.

— Надел ее и уже не снимал, пошел дальше в ней?

— Кажется, да. Потом прибежали его помощники, стали интересоваться, взяли визитку. Но это была уже моя вторая встреча с президентом. В первый раз мне не удалось подарить ему тюбетейку, просто потому, что у меня не было их с собой — в прошлом году мы участвовали в «Изге Болгар жыены», сидели в юрте в городке ремесленников. Именно в эту юрту зашли Шаймиев, директор Института археологии и Минниханов. Но тогда они не обратили особого внимания на нас, вышивальщиц, их больше интересовала юрта. Они разговаривали между собой: можно ли еще привезти такие юрты (это была киргизская юрта, так как булгарских не сохранилось), а мы пытались показать свои вышивки. Правда, потом сфотографировались на память все вместе.

Луиза Фасхутдинова – Рустаму Минниханову: «Если она вам нравится, я ее вам дарю»

В этом году также на «Изге Болгар жыены» президент снова подошел к моему столу, но, видимо, уже забыл, что именно я подарила ему тюбетейку. У него на голове была моя тюбетейка и на столе лежали похожие. И он спросил: «А почему у вас тюбетейки такие же, как моя?» Я говорю: «Так у вас на голове моя тюбетейка» (смеется). Он вспомнил, начал благодарить, пожал руку.

И на этом фоне ко мне подошло очень много высокопоставленных лиц — Фарид Мухаметшин, Асгат Сафаров. Они тоже заинтересовались, посмотрели, взяли визитки. Это была очень хорошая реклама. Сафаров заказал себе две тюбетейки — одну с вышивкой, вторую — без.

Кто-то любит, чтобы орнамент выделялся несильно. У президента на тюбетейке цвет орнамента и цвет фона сглаживается, и она смотрится в общем как золотая. Кому-то нравится контрастная — на темном фоне золотой орнамент. Сафаров выбрал темно-зеленую.

— Черная тюбетейка, в которой Минниханов был в мечети на Курбан-байрам, тоже ваша.

— Да, он заказал мне через своих помощников еще шесть тюбетеек: три однотонные (черную, белую и зеленую) и еще три такого же цвета, но с орнаментом.

Рустам Минниханов: «Ой, она мне подходит. Спасибо» 

— Можно сказать, что у вас появился постоянный клиент?

— Да нет. Думаю, вот эти шесть доделаю, и этого будет достаточно. Но, по крайней мере, обо мне теперь знают.

— Кто-то еще из VIP'ов заказывал?

— Телефоны взяли многие... Бывший руководитель аппарата муфтията Ришат Хамидуллин тут же купил одну из тюбетеек, надел и пошел в ней дальше. Он сказал, что иногда им нужны элитные подарки и он будет обращаться ко мне. Но пока так и не обратился, может быть, потерял мою визитку... Муфтият еще несколько штук взял именно таких простеганных. Для них я сделала, наверное, штук 10 уже.

«В этом году на «Изге Болгар жыены» президент был уже в моей тюбетейке»

«НАКОНЕЦ-ТО ДО ЛЮДЕЙ СТАЛО ДОХОДИТЬ, ЧТО ТРАДИЦИОННАЯ ФОРМА МУЖСКОГО ГОЛОВНОГО УБОРА ТАТАРСКОГО ИМЕННО ТАКАЯ, А НЕ В ВИДЕ КАСТРЮЛИ»

— То есть Минниханов задает такой хороший тон, моду?

— Я надеюсь, что он задаст! Может, он интуитивно почувствовал, что это наше. Когда он ее примерял, я обратила его внимание на то, что именно это татарская форма и что она сделана от начала до конца «чын татарча» (по-настоящему по-татарски). Он сказал, что понял, и обратил внимание на то, что она удобная и легкая, ходил в ней все лето.

Наконец-то до людей стало потихоньку доходить, что традиционная форма головного убора татарского именно такая, а не в виде кастрюли — твердая, сделанная по современным технологиям, не соответствующим традиционным татарским. Мои же головные уборы от и до — начиная с тканей, материалов и заканчивая орнаментом — все традиционное, никаких нововведений нет, все — ручная работа.

Та, золотистая, что у Минниханова, называется такыя. Из всех названий головных уборов только слово «такыя» исконно татарское. Названия «каляпуш» и «тюбетей» тоже не совсем татарские. Хотя названий бытовало очень много, в различных регионах один и тот же головной убор мог называться по-своему. Где-то такыя называли только девичьи головные уборы, а где-то — только мужской.

«У президента на тюбетейке цвет орнамента и цвет фона сглаживается, и она смотрится в общем как золотая»

Может, Рустам Нургалиевич и не придает этому такого смысла, и другие тоже, но я считаю, что головной убор — это вещь сакральная, она имеет смысл, это связь с космосом. И человек, который изготавливает этот предмет одежды, вкладывает в него свою душу. Тем более я стараюсь, чтобы она действительно была татарская, никаких влияний там нет. Кто-то сказал, что она напоминает индонезийскую. Нет. Я была во многих арабских странах, есть похожие головные уборы. Но, поверьте мне, я как специалист, который более 20 лет занимается татарской вышивкой, утверждаю, что это настоящая татарская тюбетейка, один из ее видов. Были еще более древние виды — четырехклинки, но такие еще нужно внедрять и популяризировать, так как люди их пока не понимают. Хотя в советское время многие носили такие бумажные квадратные узбекские тюбетейки. Они тоже не понимали, что это не наше, а узбекское. Просто они были легкие и легко складывались. Людей, которые не верят, что это татарская, я хочу призвать сходить в Национальный музей РТ или музей ИЗО — там в экспозициях представлены тюбетейки такой же формы, с таким же орнаментом.

«Президент проходил в моей тюбетейке все лето»

«ТЮБЕТЕЙКА ТАКЫЯ ОЧЕНЬ ДРЕВНЯЯ, ПРОИЗОШЛА ИЗ ПОДШЛЕМНИКА»

— А у Минниханова какой орнамент?

— Там цветочно-растительный орнамент. Это практически копия со старинного образца. Единственное, что я изменила — взяла орнамент с одной тюбетейки, а цвет бархата, светло-бежевый, — с другой.

Мои тюбетейки очень любит директор фонда «Марджани» Рустам Раисович Сулейманов. Он мне первым предложил: «Луиза, давай завалим всех настоящими татарскими тюбетейками!» Заказал 20 штук, чтобы дарить их элите, раз они покупать не хотят. И начал их дарить. У Рустама Батрова, например, теперь есть такая тюбетейка, ему как раз подарил Сулейманов. Еще Рустам Раисович через помощников несколько штук подарил Шаймиеву, но он их не носит. Может, ему не нравится, у всех же разные вкусы...

Фарид Мухаметшин, например, засомневался, что это классическая татарская тюбетейка. У меня на столе лежала тюбетейка с кисточкой, он ее взял, повертел в руках и говорит, что это кавказская... И ему я порекомендовала сходить в музей посмотреть. Он посмеялся и все равно не поверил, что это татарское.

— А где вы взяли образцы?

— Они есть в Национальном музее РТ. В начале XX века появилась мода на тюбетейки в виде фески. Только сейчас их почему-то еще выше стали делать. Они высокие, твердые и толстые, как шапка. Они сделаны так, чтобы были менее затратными, там ручного труда вообще нет, только компьютерная вышивка. Все, что было до того у наших высокопоставленных людей на головах, это фирма «Салават», кажется. У них отработано производство, и тюбетейки сделаны по современной технологии, которая позволяет и быстро изготовить тюбетейку, и выглядит она более-менее солидно.

«В первый раз мне не удалось подарить президенту тюбетейку, просто потому, что у меня не было их с собой, зато сфотографировались на память»

— Но они тоже не особо дешевые...

— Да. Изготовители пишут, что это ручная работа, хотя 90 процентов там выполнено на компьютере и машине. Людям ведь трудно объяснить, что традиционная форма мужского головного убора была полусферическая, и тюбетейка такыя очень древняя, произошла из подшлемника. Под шлем воины надевали мягкую шапочку, чтобы она амортизировала металлический шлем и собирала пот, поэтому она простегана тонкими полосками. В древности в эти полоски продевался конский волос — наиболее практичный материал, который никогда не сгниет, пропускает воздух. Как-то так наши мудрые предки придумали эту технологию, потому что конский волос эластичный, не гниет, влага на него не действует. И такая тюбетейка могла спокойно складываться, раскладываться, не теряя формы. Со временем она принимала форму головы — полусферическую.

Татары начала ХХ века. На мужчине – черный фескообразный головной убор, на женщине – маленький калфачок как часть прически

«В НАЧАЛЕ XX ВЕКА ЭВОЛЮЦИЯ ТАТАРСКОГО КОСТЮМА ОСТАНОВИЛАСЬ, А ПОТОМ ОН И ВОВСЕ ИСЧЕЗ»

— Сколько лет татарской тюбетейке?

— Я считаю, что тюбетейка такыя — это средневековый головной убор, он был общетюркским. Если посмотреть древние миниатюры — среднеазиатские, турецкие, иранские, — там тюрки изображаются как раз в подобных головных уборах. Этот вид головного убора очень древний, у него бытовало много названий. В средневековом и более позднем тюркском мире они были очень широко распространены. На огромной территории Золотой Орды существовал общекультурный стиль, а он наложился на уже существующую у тюркских народов форму головных уборов.

— А каляпуш, который нам предъявляют как классический мужской татарский головной убор?

— Каляпуш — это уже конец XIX века, это турецкое влияние. Форма фески пришла к нам из Турции, хотя название «каляпуш» иранское. И этот турецкий фес позже так слился с нашим местным колоритом, наша классическая стеганая технология слилась с формой фески, что получился каляпуш. Тем не менее когда эта стеганая тюбетейка (каляпуш) долго носилась, она приобретала полукруглую форму. Но, видимо, существовали еще жесткие фески (скорее всего, они были привозные), которые носили во времена Тукая, в начале XX века, в эпоху модерна. В то время сложился городской буржуазный татарский костюм. Мужской ансамбль — это длинный сюртук, узкие брюки европейского кроя, а на голове — черный фескообразный головной убор.

И на женский костюм повлиял стиль модерн. Татарское женское платье стало узким, чуть приталенным, а на голове — маленький калфачок как часть прически. И на этом эволюция татарских костюмов остановилась, а потом, после революции, татарский городской костюм вообще вышел из употребления, до этого он активно развивался. К примеру, в средневековом или булгарском костюме, который плавно перешел в татарский, силуэт был мешкообразным, туникообразным, это была очень свободная одежда. Мужская одежда довольно долго практически не менялась, но к концу XIX века — началу XX века на татарский костюм стала влиять европейская мода. Одежда приобрела приталенный силуэт. Мужской костюм вообще практически стал европейским, кроме головного убора. Это, конечно, я говорю о городском казанско-татарском костюме.

— Если мы сегодня хотим возрождать, восстанавливать татарский костюм, на какой период целесообразнее ориентироваться?

— Это уже каждый выбирает сам. Лишь бы только не уходили в сторону арабского, особенно сейчас, когда усилилась мода на арабский хиджаб, чувствуется арабское влияние. Я была во многих арабских странах и вижу, что это все-таки не наше.

Эскиз костюма знатной дамы XVI века

— А татарский способ завязывания платка какой?

— Кстати, татарки лицо не закрывали, только в очень редких случаях. Когда выходили на улицу, могли накинуть жилэн с шнурочками, которые женщины держали зубами, чтобы он с головы не слетал. А жилэн — это просто верхняя одежда, который они на голову как капюшон накидывали, и все. А ходить с закрытым лицом с щелочками для глаз — такого у татар не было. У нас стиль был такой мягкий, европеизированный. Были, конечно, периоды в истории, когда татарское мусульманское сообщество консолидировалось внутри России, стало таким более кондовым, укрепился фундаментализм. А потом, позднее, особенно когда появилось течение джадидизма, у нас все стало более европейским. У нас и ислам мягче стал.

«ТАТАРСКОМУ КОСТЮМУ НЕ ПОВЕЗЛО, ТАК ЖЕ КАК И РУССКОМУ С КОКОШНИКОМ...»

— Вы все эти выводы делаете на основании одежды?

— Одежды, история культуры — я же истфак закончила. Достаточно долго занимаюсь костюмами и, конечно, делаю свои выводы. Моим научным руководителем в аспирантуре Института истории была Светлана Владимировна Суслова, она всю жизнь занимается татарскими костюмами и считается мэтром в этой сфере этнографии. Гузель Фоатовна Валеева очень часто меня консультирует, мы с ней все время об этом разговариваем, участвуем в круглых столах. Эта тема постоянно обсуждается, но мы не можем прийти к тому, что же делать с современным татарским костюмом, почему он запопсен до такой степени...

У казанских татар остался цветочно-растительный орнамент в его чисто декоративном варианте

— Он даже не запопсен, а опошлен этими атласными платьями сумасшедших цветов!

— Да, блестящими золотыми деталями. Нашему костюму не повезло, так же как и русскому с кокошником... Почему чувашский костюм, удмуртский так не запопсен? Потому что в них золота нет. В них преобладает ручная вышивка — красная, белая, черная. И, видимо, в этих рамках невозможно что-то пошлое сделать, а у нас в костюмах присутствовало золото. И в советские времена откуда-то появился этот штамп, что на голове у девушки должна быть такая штучка, а сзади белая фата. Это бред! Такого никогда в татарском костюме не было. Это скорее похоже на костюм крымских татар. Не знаю, откуда появился этот штамп.

У татарских костюмов столько вариантов! На основе каждой этнорегиональной группы можно вывести еще несколько костюмов. Допустим, мишарский костюм немного перекликается с касимовским. Тема моей диссертации «Золотное шитье волго-уральских татар XIX - XX вв.», но она построена по группам — там у меня отдельно по главам: вышивка мишарей, кряшен, казанских татар, чуть-чуть астраханских и сибирских для сравнительного анализа. И когда долго в этом варишься, видишь такое разнообразие, то думаешь: почему это все куда-то ушло? Хотя в музеях все это еще сохранилось. Во время Универсиады в Национальном музее прошла крупная выставка, посвященная татарскому костюму. Там собрали очень большую выставку татарского костюма из различных региональных музеев. Выставка была задумана очень правильно, но специалисты не увидели концепции, критиковали за то, что привезенный материал был выставлен неправильно. Тем не менее люди смогли увидеть экспонаты из разных музеев — из Ульяновска, Уфы, Москвы, Петербурга, ведь собрали все, что могли. И сразу стало видно, какой он разнообразный, татарский костюм. В основном, конечно, была представлена одежда конца ХIХ — начала ХХ веков, древних сохранилось очень мало. Хотя, например, русский костюм можно найти даже XIII и XVI веков. Если вы пойдете в Государственный исторический музей в Москве или Российский этнографический музей в Санкт-Петербурге, то сможете найти там очень интересные экземпляры. Почему у них сохранилось, а у нас — нет...

— В «БИЗНЕС Online» выходила статья о частной коллекции, где, возможно, хранится шапка Сююмбике. Это правда?

— Очень-очень сомнительно. Я этого человека не знаю, он ссылается на нашего известного этнографа Мухамедову, как будто бы он с ней консультировался и якобы она сказала да. Может, он ей что-то и показал, может, она что-то и сказала, но там нет ничего конкретного, там не сказано, что она точно подтвердила: «Да, это действительно татарский костюм XVI века». Я могу только сказать, судя по фото, что этот костюм очень похож на каракалпакский и достаточно современный, но совсем не татарский.

— Существует мнение, что кряшены сохранили традиционный татарский костюм.

— Больше всего подвергся изменениям наш регион — Казань и так называемое Заказанье. Здесь очень быстро развивались промышленность и торговые связи, здешние татары почему-то были падкими на что-то модное, оказывались под влиянием какой-то моды. Да, мода тогда менялась не так интенсивно, как сейчас, она устанавливалась годами, но тем не менее. У казанских татар женский и мужской костюмы развивались динамичнее, и в итоге татарский костюм пришел к некоему минимализму. Как я уже говорила, мужской татарский костюм превратился практически в европейский — это глухой длинный сюртук, европейские брюки, головной убор — феска. Кстати, вот этот комплект, который образовался к началу XIX века, принято считать общенациональным, присущим татарам различных регионов. Эта мода постепенно распространилась как на волго-уральских татар (мишари, астраханские, зауральские), позже дошла до сибирского региона. Потом свершилась революция, и все практически прервалось — национальное стало неценным, рабочие и крестьянки надели красные платки, и все...

Реконструкция костюма городской татарки середины XIX века

— Может быть, оттуда и пошел костюм с фартуком, который пытаются навязать нам как традиционный татарский?

— Костюм с фартуком был, и это тоже древнее одеяние. Но он был деревенским вариантом, крестьянским, он более низкого уровня. То есть всегда существовала так называемая высокая культура и деревенская. Например, высокий литературный татарский язык тоже приблизительно в это же время оформился (на рубеже XX - XIX веков), над этим работали писатели, конкретные люди. Позднее сформировалась музыкальная городская культура и городской буржуазный костюм. Соответственно, был городской и деревенский костюмы, которые всегда отличались.

Также надо сказать, что было несколько городских центров — Казань, Уфа, Касимов, Астрахань. Городская татарская культура тут существовала еще со Средневековья, но они отличались друг от друга. Одежда касимовских татар была близка к мишарской, сформировалась под русским влиянием. Казанские татары вообще ушли далеко от остальных в своем буржуазном развитии, они отмели все древнее, и поэтому считается, что если ищешь что-то древнее, надо искать либо у крещеных татар, либо у мишарей. У них в орнаменте языческих элементов больше сохранилось, чем у казанских татар, например, солярные знаки, зооморфные мотивы, а у казанских татар остался цветочно-растительный орнамент в его чисто декоративном варианте.

— Получается, нам этот деревенский стиль навязали как общенациональный?

— Да, в советское время.

«ИЛЬЯСОВ, ВОЗРОЖДАЯ ТАТАРСКИЕ ТРАДИЦИИ НА СОБСТВЕННЫЕ ДЕНЬГИ, РАЗОРИЛСЯ И ВЕРНУЛСЯ ОБРАТНО В ПЕТЕРБУРГ»

— Расскажите немного о себе: где вы родились, где учились?

— Я казанская, хотя почему-то многие думают, что я откуда-то из Средней Азии. Я настоящая казанская татарка, родилась в Казани. Мама у меня из Атнинского района, а папа — из Апастовского. Он был художником-скульптором, Фагим Фасхутдинов. Сама я художник, у меня художественное образование и историческое.

«Мои головные уборы от и до — начиная с тканей, материалов и заканчивая орнаментом — все традиционное, никаких нововведений нет, все — ручная работа» 

— А как у вас появился интерес к такому ремеслу?

— В начале 1990-х, когда началась волна возрождения татарской культуры, появились такие деятели, которые хотели этому способствовать. Самые первые деятели, меценаты. И один из них — предприниматель из Санкт-Петербурга Яхья Идрисович Ильясов. У него был кооператив, и он хотел возродить татарскую вышивку и ювелирное искусство. Набрал молодых людей, таких как я, с художественным образованием, и отправил учиться девушек в Бухару, а парней — в Душанбе на свои деньги, чтобы обучить их ремеслам. Считалось, что Средняя Азия более близка нам по культуре.

Сначала он пытался возродить это все на базе Арской кожевенной фабрики, где делали традиционную татарскую обувь. От них мы и поехали учиться. Нас формально приняли на фабрику на работу и командировали в Бухару. Взяли еще двух девушек — рядовых сотрудниц фабрики. Я и Резеда Мадьярова были с художественным образованием, остальные две — сотрудницы фабрики. Они быстро вернулись домой, у них не было интереса к такому виду деятельности. Нас взяли ученицами на Бухарскую золотошвейную фабрику, Ильясов нас туда привез, устроил. Мы должны были обучаться три месяца, но мы освоили все за месяц, нам дали квалификацию «золотошвейка высшего разряда», и мы вернулись домой.

— А где сейчас Ильясов?

— Уехал обратно в Питер. У меня была задача по приезде из Бухары набрать учеников и как художник-технолог их обучить. Мы набрали людей, обучили, стали вышивать. Но у людей не было постоянной занятости, заказов не было. Плюс не было своего помещения, мы переезжали из одного помещения в другое. Вроде начали работать, все шло, но он не мог сбыть товар и получить заказы. И пока он все это делал на свои деньги, он разорился. И сколько бы я народу ни обучила с тех времен, никто не продолжает этим заниматься, потому что тяжело найти заказчиков. К тому же я обучала не художников. Это я сама себе могу и нарисовать, и вышить, потому что у меня есть художественное образование, я член союза художников, мне не нужно покупать патент, оформлять ЧП, ИП. Я как член союза художников России работаю свободно. В то же время я считаю, что «Палата ремесел» не мой уровень. Я туда вступила и поняла, что это не для меня. Я не ремесленник, я получила историческое образование как этнограф, и мне хотелось развивать это дело с научной точки зрения, чтобы это все было не поверхностно, а обоснованно.

— Эта работа приносит доход? На какие средства вы живете?

— Раньше я могла только на это жить, сейчас спрос гораздо меньше, чем, например, 10 лет назад.

— Сейчас разве спрос не растет?

— Как-то все поменялось. Раньше у меня были заказы из министерства культуры или Национальной библиотеки. У них была такая статья расходов «На подарки гостям». Потом это все резко пропало. То ли на Китай все перешли, то ли руководство везде поменялось. У меня этот период совпал с рождением ребенка. Я ушла в декрет, а когда вышла из него, всех этих людей, с кем я работала, уже нет. Я никогда не делала себе рекламу, они сами меня находили, и я не успевала делать заказы. А сейчас спрос упал.

На выставке в Стамбуле

«МНОГИЕ ПОЛУЧИЛИ ГРАНТЫ ЯКОБЫ НА НАРОДНЫЕ РЕМЕСЛА И НА КОМПЬЮТЕРНЫХ МАШИНКАХ ЛЕПЯТ ЧТО ПОПАЛО — ЧАПАНЫ ЭТИ...»

— Кто еще в республике занимается подобным?

— Галерея «Эбиволь» самая достойная. Много разных частных ателье, которые шьют национальные костюмы безо всякого научного обоснования, что хотят, то и лепят. От «Палаты ремесел» очень многие получили гранты якобы на народные промыслы, и они на компьютерных машинах лепят, что попало — чапаны как будто татарские. Дело в том, что компьютерная вышивальная машина поставляется вместе с диском, на котором есть какие-то базовые орнаменты. При этом они не имеют ничего общего с татарскими, потому что разрабатывать свой орнамент трудно — нужно в специальной программе рисунок отработать, потом его запустить... Но над этим никто не задумывается.

— Почему министерство культуры не берет это под контроль? Или это не нужно контролировать?

— Почему нельзя придумать грант для художников? Например, я художник, я не индивидуальный предприниматель, не фабрика по производству, у меня все индивидуально, я делаю музейные вещи. Почему мне нельзя помочь? Раздали столько грантов...

— Сколько? Суммы не знаете?

— Разные были. Сначала давали по миллиону рублей или по два. Такие предприятия, как фонд «Туран», могли получить, потому что у них есть производственное помещение, а это было необходимым условием. И этот грант давался на необходимое оборудование для производства. А у меня ручная вышивка, зачем мне оборудование? Мне просто помощь нужна какая-то подъемная, чтобы я хотя бы с голоду не умерла. Могу создавать вещи, которые действительно составляют гордость нашей культуры. Я ответственна за то, что я делаю. Я могу сказать: вот это татарское, приходите посмотреть. И мне не стыдно показать это ни в Аммане, ни в Арабских Эмиратах, ни в Европе.

Я не бизнесвумен, я художник и просто пытаюсь делать высокохудожественные вещи. Это не бизнес. Таких людей в бывших советских республиках поддерживают на государственном уровне. Я общаюсь на различных фестивалях с казахами, узбеками. Узбеки очень хорошо живут. У них даже был свой очень богатый фонд для поддержки национального искусства, который создала дочь Ислама Каримова Гульнара Каримова. У них шикарные мастера — это резьба по дереву, миниатюристы, вышивка. У них самое разнообразное прикладное искусство, потому что их мощно поддерживают, и у них не один мастер. У нас в республике миниатюрой занимается пара человек. Рушан Шамсутдинов и я еще чуть-чуть занимаюсь, и то у него авторская миниатюра, а не традиционная восточная. Если бы я отошла от вышивки, я бы больше этим занималась. У меня просто не остается времени на все остальное, хотя я хочу возродить миниатюру татарскую, потому что у нас тоже существовало искусство миниатюры при Ханском дворе, просто все сгорело, библиотека Сююмбике сгорела или разграблена была... Наверняка здесь были мастера, привезенные откуда-то, сохранялись традиции еще со времен Золотой Орды. Наше Казанское ханство было наследником Золотой Орды — это одно из государств, образовавшихся после распада Орды. У нас вся эта культура была, и она утрачена, к сожалению.

— Сколько времени уходит на изготовление одной тюбетейки?

— Дней 10, если ни на что не отвлекаться. Если отвлекаюсь, две недели, может, три.

— И сколько стоит одна тюбетейка?

— Самая дорогая стоит у меня 6 тысяч рублей. Я считаю, что это еще дешево. К примеру, в одном из интернет-магазинов, например, я видела, что тюбетейка, расшитая бисером и подписанная «Ручная работа» стоит 7 с лишним тысяч рублей.

«КОГДА ГОВОРИШЬ «КАЗАНЬ, «РУБИН», ВСЕ ВОСКЛИЦАЮТ: «О, «РУБИН», КАЗАН! ЗНАЕМ-ЗНАЕМ!»

— Кроме тюбетеек что вы еще делаете?

— Намазлыки, шамаили, тугры.

— Тоже вышитые?

— Да. Я сама пишу, вышиваю. Изучала немного арабский язык. Одна из тугр, сделанных на заказ, демонстрировалась на конкурсе «Шамаиль моей семьи».

— Зимой этого года в галерее «Хазинэ» прошла ваша персональная выставка. Нет больше в планах проведения еще одной выставки, выездной, может быть?

— Меня давно приглашают в галерею «Эбиволь». Возможно, осенью там пройдет. А так я почти каждый год куда-то езжу. Год назад была в Иране, участвовала в международной исламской выставке, недавно вернулась из Турции. Это международные выставки ремесленников из разных стран, которые что-то своими руками делают, мастер-классы показывают. До этого была в Омане, Пакистане.

— А как на этих выставках воспринимают татарские вещи?

— Очень хорошо. Мы туда ездим не как из России, у нас всегда висит татарский флаг, написано «Татарстан». Некоторые удивленно спрашивают: «А где такая страна Татарстан находится?» Мы им объясняем, у меня уже даже текст заготовлен: Russian Federation состоит из республик, Республика Татарстан находится в центре России — тут Москва, вот тут Татарстан. А когда говоришь «Казань, «Рубин», все восклицают: «О, «Рубин», Казан! Знаем-знаем!» Вот их почему-то знают везде. Они нас — татар — очень уважают, особенно в Иране. Ко мне подходили тюркоязычные иранцы — этнические азербайджанцы, я разговаривала с ними на турецком, и они говорили, что мы вас так уважаем за то, что в центре России вы сохраняете свою идентичность. Спрашивают, почему мы не отделяемся от России. Я отвечаю: «Представляете, огромная Россия, и в ее центре Татарстан, попробуйте отделитесь оттуда. Мы не можем». Они спрашивают: «А вы там мусульмане?» Я говорю, что да, мы представляем самый северный ислам. Они очень удивляются, потому что мы выглядим по-европейски.